Венеция-2019: Джонни Депп и Роберт Паттинсон сыграли лютых садистов
Кадр из фильма «В ожидании варваров»
Колумбиец Сиро Гэрра (я показывал в своей программе на ММКФ его предыдущий фильм «Перелётные птицы», прошедший в шорт-лист «Оскара») экранизировал роман южно-африканского нобелевского лауреата Дж. М. Кутзее «В ожидании варваров». Место действия фильма не названо и носит, как и время, обобщенный характер, хотя ясно, что прототипом Империи, о которой пекутся герои, выступает Британская Империя. Общеизвестный факт, что именно англичане изобрели концлагеря во время англо-бурской войны, неизбежно припоминается во время просмотра фильма, персонажам которого свойственно прирожденное чувство расового превосходства. Марк Райленс («Оскар» за «Шпионский мост» Спилберга) играет хорошего колонизатора, Джонни Депп и Роберт Паттинсон - плохих, а точнее настоящих сволочей и фашистов, мучащих аборигенов . Райленс администрирует жизнь небольшого поселения на самом фронтире «Империи», стараясь «оставаться человеком», будучи верным слугой режима. Депп и Паттинсон убедительно играют его солдафонов, озабоченных возможным пришествием варваров, способных поколебать этот кажущийся незыблемым режим. И даже не подозревающих, что варвары - это они сами, а не местное население.
Кадр из фильма «Всего шесть с половиной»
Тематике застенков посвящен и показанный во втором конкурсе «Горизонты» иранский фильм «Всего шесть с половиной» Саида Рустаи - неожиданно энергичный, броский и ловкий фильм, полный запоминающейся образности, непривычной для (главным образом) крайне унылого и разговорного иранского кино. Режиссёр азартно рисует работу антинаркотического отдела иранской полиции с ее рейдами по колоритным домам бедняков и ещё более колоритным свалкам, где в каких-то немыслимых трубах живут нищие. Одна ниточка за другой приводит полицейского (отличный Пайман Маади из «Развода Надера и Симин») и в шикарные апартаменты с бассейном, где превосходно себя чувствует драглорд - несмотря на жестокость законодательства, карающего его преступления смертной казнью. Фильм начинается с погони за наркокурьером, который сваливается в свежевырытую яму, в которой его тут же заживо и хоронят. Это вам не двухчасовое жевание соплей, как в последних фильмах Фархади. Название отсылает к количеству наркозависимых в исламском государстве - весьма удивительной и быстро растущей цифре, весьма поучительной для тех, кто считает, что репрессиями можно чего-то добиться.
Кадр из фильма «Принц»
Тюремной тематике посвящён и чилийский «Принц» Себастьяна Муньеса, показанный в «Неделе критики». Кличка Принц дана за смазливую внешность вновь прибывшему юному заключённому, свершившего кровавое преступление страсти, но в местах, куда он попал, ни внешность, ни повадки принца не являются преимуществами. Ему придётся пройти все этапы большого пути в дурно пахнущем закрытом мужском микрокосмосе, чьи миазмы усилены разложением тоталитарного режима правления Пиночета (тюремная охрана, как в фильме Германа про Хрусталева, использует черенок швабры в качестве орудия насаждения порядка). «Принц» - одновременно и знойно-мелодраматический гей-романс, и жёсткая метафора отношений при репрессивном режиме, и очередная довольно неуклюжая вариация «Крестного отца», и бесстыжая сексплуатация в духе любимого жанра Квентина Тарантино «Девственницы-блондинки в тюремном душе». Но при всех очевидных дебютных огрехах это довольно захватывающее зрелище.
Кадр из фильма «Парфенон»
Чего не скажешь о показанном в той же секции «Парфеноне» литовского антрополога и документалиста Мантаса Кведаравичуса - его научные изыскания, к сожалению, не обрели себе кинематографическую форму. Никогда ещё не приходилось наблюдать, как могут отдельно, не мешая друг другу, существовать фильм и его синопсис. По экрану бродят бесплотные тени ничем не интересных тебе людей, а режиссерская претензия находит себе выход в предсказуемых штампах «крутого арт-хауса». Конечно, прежде всего автор находит вдохновение в кадрах забоя животных - как видимо, ему невдомек, что они встречаются примерно в каждом втором фильме, чьё действие происходит в мусульманских странах. К виду натуральной крови и досужему лепетанию за кадром прилагается сцена антисанитарного секса с невидящим мужчиной уголовного вида с упором на его пустые глазницы. Обычно в такого рода сочинениях обязательно появляются еще африканцы-альбиносы или карлики, но тут они заменены аутентичными мариупольскими путанами, мечтающими о большой любви.